Неточные совпадения
Но лишь коснется речь самой
жизни, являются на сцену лица, события, заговорят в истории, в поэме или романе,
греки, римляне, германцы, русские — но живые лица, — у Райского ухо невольно открывается: он весь тут и видит этих людей, эту
жизнь.
— Хорошо, да все это не настоящая
жизнь, — сказал Райский, — так жить теперь нельзя. Многое умерло из того, что было, и многое родилось, чего не ведали твои
греки и римляне. Нужны образцы современной
жизни, очеловечивания себя и всего около себя. Это задача каждого из нас…
У ябедника Антония был брат Фортунат. Образ
жизни он вел загадочный, часто куда-то отлучался и пропадал надолго с гарнолужского горизонта. Водился он с цыганами,
греками и вообще сомнительными людьми «по лошадиной части». Порой к гарнолужскому табуну нивесть откуда присоединялись дорогие статные лошади, которые также таинственно исчезали. Многие качали при этом головами, но… пан Фортунат был человек обходительный и любезный со всеми…
У этого
грека был приятный голос, звучавший необыкновенно искренно и почтительно, именно в таком тоне, не возбуждающем никаких сомнений, как умеют лгать женщинам опытные женолюбцы и сладострастники, имевшие в своей
жизни множество легких, веселых минутных связей. К тому же воля Елены совершенно угасла, растаяла от ужасных приступов морской болезни.
Припоминая стародавние русские поговорки, вроде «неровён час», «береженого Бог бережет», «плохо не клади» и проч., и видя, что дачная
жизнь, первоначально сосредоточенная около станции железной дороги, начинает подходить к нам все ближе и ближе (один
грек приведет за собой десять
греков, один еврей сотню евреев), я неприметно стал впадать в задумчивость.
— А вот почему, — ответил Коля с глубокой верой. — Старые
греки у нас рассказывают так. Когда Иисус Христос, господь наш, воскрес на третий день после своего погребения, то никто ему не хотел верить. Видели много чудес от него при его
жизни, но этому чуду не могли поверить и боялись.
У
греков это еще было так себе, ничего; потому что и
жизнь у них была устроена особенным — образом, так что масса народа не исключалась из участия в общем ее ходе.
Грек гомеровский, не отступавший стойким своим духом ни перед какими ужасами
жизни, уж, конечно, сумел бы снести на своих плечах и счастье...
Произошло огромное, величественное, ярко-радостное событие в
жизни Эллады. Несметный флот Ксеркса был разбит
греками при Саламине, на следующий год и сухопутные полчища его были уничтожены под Платеями. Черные грозовые тучи, зловеще поднявшиеся с востока, рассеялись без следа. Впервые со времен Дария Эллада вздохнула вольно и радостно.
Как же далеко ушел прочь от Аполлона теперешний трагический
грек с его нездоровым исканием скорби во что бы то ни стало! Радостью и счастьем должен был служить человек Аполлону. Теперь же самую чистую, беспримесную радость он умудрялся претворить в скорбь, умудрялся увидеть в ней только напоминание о тленности и преходимости всего человеческого. Не верь
жизни! Не возносись! Помни о черных силах, неотступно стоящих над человеком!
Грек ранней стадии эллинской истории,
грек гомеровский, воспринимал
жизнь по-аполлоновски: он смотрел на блестящий мир явлений, на то, что индусы называют обманчивым покрывалом Маии, и принимал его за подлинную
жизнь.
Печаль
греков, в такой форме не свойственная древнееврейскому, библейскому чувству
жизни, связана с тем, что
грекам дано было раскрывать человеческое начало, но не дано было соединять его с началом божественным.
Люди эти, не понимая того, что для
греков борьба и страдания их героев имели религиозное значение, вообразили себе, что стоит только откинуть стеснительные законы трех единств, и, не вложив в нее никакого религиозного соответственного времени содержания, драма будет иметь достаточное основание в изображении различных моментов
жизни исторических деятелей и вообще сильных страстей людских.
Если прибавить к этому еще шовинистический английский патриотизм, проводимый во всех исторических драмах, такой патриотизм, вследствие которого английский престол есть нечто священное, англичане всегда побеждают французов, избивая тысячи и теряя только десятки, Иоанна д’Арк — колдунья, и Гектор и все трояне, от которых происходят англичане, — герои, а
греки — трусы и изменники и т. п., то таково будет мировоззрение мудрейшего учителя
жизни по изложению величайших его хвалителей.
Так это должно быть по существу дела и так это было всегда у всех народов: у египтян, индусов, китайцев,
греков, с тех самых пор, как мы знаем
жизнь людей.
Любя науки и природу, как страстный юноша, с чувствами свежими, как
жизнь, развернувшаяся в первый день творения, он чуждался большого света, в котором не находил наук, природы и себя, и потому создал для себя свой, особенный, мир, окружил себя своим обществом
греков и римлян, которых был страстный поклонник.
Между тем как женщины, собравшись в одну комнату, наполняли ее стенаниями или в немом отчаянии молились, ожидая ежеминутно конца
жизни; между тем как Бир под свистом пуль переносил в пещеру свой кабинет натуральной истории, своих
греков и римлян и амтман Шнурбаух выводил экипаж за сад к водяной мельнице, баронесса в амазонском платье старалась всем распоряжать, везде присутствовала и всех ободряла.